Легенда о Грезе (продолжение)

* * *
Потом, но все взбирался по зыбкому коридору и снова скатывался вниз, взбирался и падал... Один раз он почти поднялся на край невидимого уступа, за которым брезжил неясный ласковый свет, но оглянулся и увидел себя, лежащего далеко внизу среди дико искореженного камня и льда, и потянулся к себе, и снова соскользнул куда-то в тошнотную яму и боль.
* * *
Сознание возвращалось медленно. Еще сквозь закрытые веки он увидел хоровод зеленых пятен и кругов. Коста открыл глаза. Пятна и тени не отступили, но лишь слегка замедлили свой бег. Боли не было, и Коста попробовал приподняться. Вокруг плотной стеной стоял зеленый мрак.
- Фонарь, - подумал он. - Фонарь остался на полке.
Он пошарил вокруг руками, но стен не было. Тогда он резко встал на колени, и тут же резкая боль бросила его лицом на лед.
Очнулся он от мягкого прикосновения чьих-то рук.
- Ребята, - мелькнула благодарная мысль. - Наверное, Леха..., - мысли путались, - ...или Вовчик... Вовчик... Что же Вовчик?
Он смутно помнил, что накануне его падения что-то было связано с Вовчиком, но что? Мысли, как расплавленный воск, тягуче плыли в воспаленном мозгу.
Он медленно поднял веки и невольно вздрогнул, увидев перед собой склоненное над ним лицо. Большие, бездонной черноты, глаза - он раньше почувствовал, чем понял их красоту. Глаза смотрели на него, не мигая, чуть поблескивая из тени ресниц. Темные длинные волосы почти касались его лица, сливаясь с вечной ночью пещеры. Тонкий прямой нос, чуть тронутые улыбкой красиво очерченные губы...
- Наверно, брежу, - подумал он и закрыл глаза. - Начинаются галлюцинации... Скорее всего, от удара. Здесь же дьявольски темно...
Память вернулась скачком.
- Вовчик! - забилась мысль. - Вовчик запутался в сифоне!
Он снова открыл глаза и... Лицо не исчезло. Оно лишь чуть отодвинулось в темноту, и теперь он мог различить склонившуюся над ним фигуру женщины.
- Что с Вовчиком? - хрипло спросил он, совершенно не рассчитывая на ответ, и эхо его голоса взлетело под невидимые своды.
Коста смотрел на женщину, смутно ожидая, что сейчас она расстает среди окружающих его зеленоватых миражей. Он смотрел на нее и вдруг понял, что женщина улыбается.
- Ты должен был умереть, - услышал он шепот чуть дрогнувших губ. - Ты жив. Ну, что ж...
- Что с Вовчиком? - снова спросил он, непроизвольно облизывая пересохшие губы.
- Вовчик? - медленно произнесла женщина, и Коста поразился ее голосу: он показался ему странно знакомым.
- Почему ты о нем спрашиваешь? Это твой друг?
- Да, - сознание как бы раздвоилось: одна половина успокаивала, убеждала, что все бред, наваждение, другая - упорно цеплялась за эту, пусть невероятную, ниточку. - Вовчик застрял в сифоне, наверно, запуталась страховка. Что с ним?
- Это тебя интересует больше всего? - глаза женщины замерцали зеленоватыми искрами.
- Все остальное все равно только бред, - подумал он и кивнул.
Губы женщины дрогнули, будто непрошенные слова вот-вот готовы были сорваться с них. Зеленые искорки в глазах вдруг погасли. Женщина гибко выпрямилась, и Коста еще раз удивился, как ясно он видит ее, когда вокруг, он знал это, кромешный мрак.
- Тогда пойдем.
Маленькая рука скользнула над ним, как бы предлагая опору. Коста опасливо покосился на свои ноги, боясь необдуманным движением снова вызвать резкую боль.
- Пойдем, - голос женщины звучал повелительно, и в следующий момент он понял, что стоит. Бои не было. Рука женщины все еще была протянута ему, и он, прежде чем коснуться ее, невольно вытер грязную ладонь о комбинезон.
- Надо спешить, - в ее глазах снова вспыхнули зеленые огни, но тут же погасли, и Коста ощутил холод тонких пальцев своей горячей руке.
- Но куда? Тут же ни черта не видно!
- Неужели?
Голос женщины прозвенел легкой иронией, и Коста понял, что... видит. Мягкий зеленоватый свет лежал на проступивших из мрака стенах, на обледенелых глыбах пола.
- Типичный мираж, когда долго сидишь без света, - подумал он. - Тронь эти "стены", и рука повиснет в пустоте...
Но все же отчаянно шагнул вперед.
Видимо, все эти мысли ясно проступали на его измазанном глиной бородатом лице, потому что ему почудился затаенный мелодичный смешок. Это почему-то разозлило его.
- Даже мираж смеется над тобой! - шепнула сомневающаяся половинка сознания, но другая уже вела его вперед, вслед за зеленоватым сиянием убегающей вперед галереи.
Его тяжелые шаги наполнили своды грохочущим эхом, и в тоже время Коста поймал себя на том, что не слышит шагов быстро идущей впереди женщины. Она легко скользила перед ним, озаренная тем же призрачным сиянием, и теперь он мог лучше рассмотреть ее гибкую фигурку. Женщина была чуть выше
его плеча. Темные волосы невесомыми волнами колыхались в такт шагам. Черный плащ, ниспадающий с плеч, сливался с черными тенями, залегшими у стен. В каждом движении женщины было столько неуловимой грации, что Коста невольно залюбовался ею и вдруг ощутил в себе смутное беспокойство, даже волнение, вызванное призрачной незнакомкой.
- Этого еще не хватало! - сердито подумал он, но женщина, словно почувствовав его взгляд, оглянулась, и снова ему показалось, что в ее бездонных глазах мелькнула искристая лукавинка.
И тут же мысль о Вовчике заставила его прибавить шаг.
Стены галереи раздвинулись, под ногами вновь появился лед. Что-то знакомое почудилось ему в очертаниях этого гигантского зала. Вот и ледяной сталагмит-дворец. Где же он его видел? Белые полосы на стенах, аркой уходящие к сводам...
- Да ведь это Ворота! - Коста почти бежал, краем сознания удивляясь, что его спутница все также неслышно скользит впереди него. - Нам туда!
Отсюда он и в полной темноте мог бы добраться до выхода к реке. Вот и ее, неясный пока, гул доносится из темноты.
Но маленькая и неожиданно сильная рука женщины вдруг потянула его вправо, туда, откуда из сводчатого повышающегося входа сползал белый язык ледника.
- Там же тупик! - Они с Лехой несколько раз осматривали эту слепую галерею в надежде найти новый выход к реке и всегда натыкались на завал, а маленькая рука властно вела его именно туда.
Коста не мог потом вспомнить, как они проскользнули между готовыми обрушиться глыбами, как шли по лабиринту изгибающихся во всех направлениях ходов... Ему только показалось, что шли они довольно долго.
- Смотри! - женщина легко остановилась, и Коста, с трудом переводя дух, понял, что они стоят в окне сумрачной галереи. Внизу черно блестела вода.
- Вовчик!!! - закричал Коста и, рванувшись вперед, наверняка упал бы в воду, но невидимая преграда сильно толкнула его в грудь. Там, в черноте воды, то показывались, то снова исчезали желтые бока акваланга, и тогда на поверхности воды бурливо вскипали черные пузыри.
- Нож! - услышал он за спиной насмешливый голос, и торопливо выхватил из ножен на поясе свой старый клинок.
- Положи на камень!
Коста, не совсем понимая, что делает, высунулся из окна и положил нож на выступ скалы, около которой вспухали воздушные пузыри.
Через мгновение он, наконец, увидел лицо Вовчика, искаженное маской. Вовчик на секунду вынырнул, его взгляд метнулся по отвесно уходящим в воду стенам, задержался на ноже.
Коста видел, как в напряженных глазах Вовчика мелькнуло облегчение. Рука в резиновой перчатке крепко схватила рукоятку, и голова Вовчика, выпустив из легочника бурлящий пузырь, снова канула в воду. Луч его фонаря зажелтел из-под воды, потом качнулся в сторону, мелькнули над водой концы ласт, в последний раз всколыхнув гладь озера, и все стихло.
И Коста вдруг почувствовал, что страшно устал. Он прислонился к стене, не испытывая больше никаких желаний и не имея сил к их осуществлению. Он ощупал карманы, достал помятую пачку "Примы", спички и машинально закурил. Несколько раз, глубоко затянувшись, он почувствовал некоторое облегчение.
Но в голове по-прежнему было пусто и тяжело. Мысли, словно нехотя, медленно возникали откуда-то из глубин сознания.
- Господи, - подумал Коста. - Ведь привидится же. Поразительно ясные галлюцинации...
Вместе с мыслями оживала и тревога.
- Есть спички, - появилась мысль. - Надо попробовать выбраться к ребятам... Они уже, наверно, хватились, что меня нет. Интересно, откуда же я свалился? Неужели с Большого ледника?
Временами на него наплывало смутное ощущение, что он лежит среди россыпи обломков льда и камня.
За его спиной прошелестел короткий смешок.
- Опять начинается, - обреченно подумал Коста. - Странно, но я совсем не волнуюсь за Вовчика...
Он тяжело повернулся и снова увидел ЕЕ. Женщина сидела на покрытом натеком выступе и, как ему показалось, с интересом смотрела на него. В ее черных глазах дрожала усмешка.
Коста курил молча, глядя в эти притягивающие огромные в вечной ночи зрачки. Вот шевельнулись губы.
- Ты доволен? Я выполнила твое желание.
- Если бы все было так наяву, - подумал Коста. - Странно, я ни капельки не беспокоюсь...
- А-а! - в голосе женщины мелькнула ирония, смешанная, как ему показалось, с плохо скрытым удивлением. - Я, кажется, догадываюсь... Ты просто не веришь в меня. Так?
Коста кивнул. Мысли текли в другом направлении.
- ... Меня должны скоро найти, - думал он. - Все зависит от того, куда я упал. Вот сейчас раздадутся голоса, и луч фонаря рассеет все эти видения.
Коста оглянулся, силясь взглядом проникнуть сквозь зеленоватое сияние, исходившее из того угла, где сидела... Он вдруг подумал, что не знает, как ее зовут. Спросить? Спрашивать имя у галлюцинации?
- Доходишь, старик! - подумал Коста. - А впрочем, почему бы нет?
- Как тебя зовут? - спросил он, внутренне махнув на все рукой, решив, что если он сходит с ума, то это не самая неприятная форма сумасшествия.
- Меня зовут по разному... - ЕЕ глаза снова блеснули. - Зачем тебе? Ведь ты все равно в меня не веришь.
- Тогда я буду звать тебя... Греза Сумгана.
Коста глубоко затянулся и увидел, как в глазах женщины зажглись и погасли красные точки.
- Ты очень красивая, Греза...
Греза едва заметно вздрогнула.
- Мне никто никогда так не говорил, - проговорила она задумчиво. - Никто и никогда... Почему?
Коста пожал плечами:
- Кто же мог сказать тебе это, кроме меня? Редко кому, наверно, видятся такие сны...- последнюю фразу он произнес уже мысленно.
- Их было много... Они все были чем-то похожи на вас, - по лицу Грезы прошла легкая тень. - Они приходили кто зачем... Зачем пришли вы? Я знаю, вы здесь не первый раз. Что вам нужно?
Коста силился понять скрытый смысл ее слов, от которых веяло чем-то, несомненно, ему знакомым. Это что-то вертелось совсем рядом, все, никак не даваясь в руки.
- Наша задача была пройти сифон.
- А потом?
- Идти еще дальше.
- Ну и что? Для чего все это?
- Чтобы увидеть и узнать.
- Подожди, - Греза нетерпеливым движением откинула на плечо густую волну волос. - Там, - она указала на едва видимые в зеленом сиянии своды, - там есть солнце, там тепло, там весной распускаются цветы, а осенью ветер роняет с деревьев листья... Неужели вам этого мало?
- Солнце... - Коста вдруг почувствовал, что страшно давно не видел солнца. - Когда выходишь отсюда, по-новому видишь все, ощущаешь..., это трудно объяснить.
- И ради этого вы уходите сюда... Что же вы ищете еще, когда там и без того прекрасно?
- Этого не объяснить в двух словах.
- Я хочу понять.
- Ты права. На Земле много прекрасного, - Коста тщательно подбирал слова. - Но мир стал бы беднее, не будь всего этого, - он обвел рукой мерцающие стены. - Здесь - мы тоскуем по солнцу, а на Земле мечтаем о том моменте, когда снова уйдем вниз. Мы уходим от Земли по разным причинам... Кто-то ищет себя, кто-то, напротив, бежит, но все мы идем за прекрасным. Не только эти стены, здесь познаешь другое - то,
что дает право, если выдержишь, говорить вместо "я" - "мы". Понимаешь? А вся эта красота? Зачем она, если не найдется никого, кто осмелился бы взглянуть на нее и унести в себе туда, на Землю?
Коста чувствовал, что волнуется. Куда-то незаметно исчезла усталость. Они замолчали, и снова налетело ощущение, что он лежит, уткнувшись лицом в холодные камни.
- Мне кажется, я понимаю...
Греза вся сжалась на своем камне и теперь казалась совсем маленькой и беззащитной. Ее тихий голос звучал задумчиво и чуть грустно, и Коста почувствовал неведомо откуда появившуюся нежность к этому призрачному существу. И повинуясь этому безотчетному чувству, он сказал:
- Камень холодный. Простудишься.
Греза быстро обернулась к нему, в глазах е вспыхнули изумленно-недоверчиво-веселые - иначе он не мог бы назвать их - искры, и вдруг она звонко, будто струящийся по каскаду ручеек, рассмеялась. Она была действительно необыкновенно хороша в этот момент, и Коста, не сводя с нее глаз, восхищенно подумал:
- Черт возьми, да она совсем еще девчонка, очаровательная девчонка, моя Греза!
И тут же подумалось другое:
- Что-то долго не идут ребята. Неужели они еще не поняли, что меня нет. Или не могут найти?
Но следом вдруг неожиданно промелькнуло:
- Если это сон, то мне совершенно не хочется просыпаться...
- Ты странный... - на полуоткрытых губах Грезы играла задумчивая улыбка. - Ты будишь во мне необычные желания...
Она вдруг встала и сделала легкий шаг к нему:
- Хочешь... - Коста уловил мгновенное колебание. - Ты говорил о прекрасном. Хочешь, я покажу тебе Прекрасное?
* * *
Коста никогда не смог бы описать словами то, что увидел. Он шел по гигантским каменным дворцам, в гуле убегающей в неизвестность реки. Потрясающей красоты натечные каскады, играя пеной струящейся по ним воды, замирали в голубых озерах гуров, и там, в их синей прозрачности, цвели невиданные каменные цветы. Огромные мрачные залы с теряющимися в зеленом сумраке сводами, где навстречу сверкающему перезвону капели тянулись вычурные башни сталагмитов, сменялись узкими галереями, где было страшно дышать - такими хрупкими казались прозрачные иглы кальцитовых друз.
Они переходили по каменным аркам мостов через стеклянную синь озер, взбирались по могучим натекам в маленькие гроты, где, презирая законы тяготения, прихотливо изгибались и спутывались в клубки тончайшие нити геликтитов.
Коста чувствовал, что тупеет от всего этого каменного великолепия. Мозг утрачивал способность воспринимать увиденное.
* * *
Потом они стояли на берегу большого синегурого озера. Где-то во мраке на разные голоса звенела капель, и звуки ее сплетались в волшебную мелодию пещеры.
Греза присела у воды, и от ее рук по застывшей поверхности озера разбегались легкие круги. Коста видел ее плечи с разметавшимися по ним черными прядями.
- Ну, вот... - слова, сказанные почти шепотом, взлетели под невидимые своды, все, усиливаясь и многократно преображаясь, и весь зал зазвучал невиданным органом. - Ты видел теперь. Что скажешь?
- Тут трудно что-то сказать, - Коста достал измятую пачку сигарет, в ней оказалось пусто, и он, помедлив, снова сунул ее в карман. - Ты же знаешь, что об этом не скажешь словами.
- Ты видел теперь... Скажи, - Греза плавно выпрямилась и повернулась к нему. - Скажи, если тебе удастся и в этот раз вернуться туда, на Землю, ты снова захочешь прийти сюда?
- Если удастся вернуться,... - подумал Коста.
- Но зачем? Ведь ты уже видел!
- Именно поэтому.
- Но ведь ты не хотел бы остаться здесь навсегда! Смотри! - Греза взмахнула рукой, и по стенам побежали зеленые сполохи. - Стоит тебе захотеть, и все это - твое. И не надо будет уходить и возвращаться.
Коста медленно покачал головой.
- Здесь нет солнца. - В глазах Грезы, они были сейчас совсем близко - зовущие и обволакивающие - он уловил легкую насмешку. - Но зато здесь есть все Это. Ведь ради Этого вы уходите от солнца!
- Дело не в солнце... Вернее, не только в нем. Там, на Земле, живут люди... Они ждут нас, и мы не имеем права не вернуться.
Коста давно потерял ощущения времени. Он не знал, сколько его прошло... вечность или мгновение.
- Ты будишь во мне странные чувства... - Греза чуть отстранилась, глаза ее, устремленные на него, подернулись мерцающим туманом, и Коста опять удивился охватившей его нежности.
- Хорошо. Ты сказал, что я... красивая. - Коста готов был поклясться, что уловил в ее прекрасных глазах смущенно-нерешительное движение. Она теперь была так близко, что ему даже почудилось прикосновение ее дыхания. - Скажи, ты смог бы... - Греза сделала видимое усилие. - Ты... смог бы... полюбить меня?
Коста меньше всего ожидал этого вопроса и почувствовал, как вздрогнуло в груди сердце.
- Почему это не наяву? - подумал он - Милая ты моя Греза... Как жалко, что ты всего лишь мираж! Полюбить тебя?
Да я никогда не видел существа более достойного любви...
- Тогда... - ее голос дрожал волнением. - Представь себе, что ты полюбил меня, и я... я - тоже. Тогда... Ты бы остался?
Коста чувствовал, что ему трудно дышать, что сердце его наливается мукой. Перед глазами вспыхнуло и завертелось видениями солнце:
вот идут, сгибаясь под тяжестью необъятных рюкзаков, ребята - на перемазанных, залитых потом лицах угрюмая горькая решимость;
вот какой-то человек, столы, много людей, слова глухо звучат - экспедиция..., безответственно..., запретить..., усилить контроль за работой групп...;
вдруг, закрывая все, надвинулось лицо мамы, и тут же исчезло, а вместо него из-под низко надвинутой каски в упор глянули спокойно-осуждающие глаза Вовчика.
Потом, в ореоле погасшего солнца, возникли ЕЕ огромные черные зрачки, вспыхивающие зелеными искрами, - и вдруг погасли. По лицу Грезы прошла мучительная тень. Она быстро протянула руку, и Коста почувствовал на своих губах прикосновение ее холодных пальцев.
- Молчи, - прошептала она. - Я все поняла...
Греза резко отвернулась, глядя куда-то в темноту, и Коста почти физически почувствовал, как между ними растет и ширится бездонная, как вечность, пропасть.
- Я все поняла. - Услышал он шепот, в котором слышалась такая тоска безнадежности, что Коста невольно качнулся к ней, но Греза, оглянувшись, отступила назад.
- Ты должен уйти, - теперь голос ее звучал по-прежнему твердо. - Я могу, но не стану тебя задерживать. Они... все это... ждут тебя там, - в продолжение ее руки призрачным светом озарилась сводчатая, будто в бесконечность уходящая, галерея. - Иди. Я отпускаю тебя. Иди. Ну? Что же ты?
Коста последним взглядом обнял всю ее, напряженно замершую, и, обрывая последнее прощание, трудно повернулся и тяжело шагнул туда, где зеленым светом дрожала уходящая к солнцу - он знал это, галерея.
- Подожди... - Коста, вздрогнув, остановился, не в силах обернуться навстречу ее глазам. - Сегодня я выполнила твое желание, - он уловил волнение в голосе Грезы и вдруг увидел ее прямо перед собой, в черном разлете мерцающих разметавшихся по плечам волос. - Выполни теперь мое..., - она подняла к нему озаренное мягким светом лицо, черные ресницы, затрепетав, закрылись. - Поцелуй меня... на прощание.
Как в тумане, Коста наклонился и осторожно коснулся ее холодных губ.
- Не так... - прошептала она, и он понял, притянул ее к себе и, все своим измученным телом ощущая ее трепещущую гибкость, прильнул к губам, неожиданно потеплевшим и с каждым тяжелым ударом сердца все более расцветавшим горячей нежностью...
- Греза, - сказал он. - Милая моя Греза!
- Если ты не забудешь меня, - услышал он шелест слов, - то найдешь, ты, назвавший меня Грезой и тем лишивший меня Черного Раздвоения. А теперь прощай.
- Прощай... Прощай... Прощай... - подхватили стены, словно удивленно перешептываясь.
- Не забудь меня-а-а! - долетело до него, будто дуновением.
- Забудь... будь... будь... - зашептали стены, и все, ослепительно вспыхнув зеленым пламенем, исчезло.
* * *
Коста осторожно, превозмогая ломоту во всем теле, встал. Левое колено болело, но идти было можно. Что-то мешало в правой, бесчувственно сжатой, руке, и Коста вытер мокрый лоб левой. С каски капало.
- Эва! - закричал он, и хриплое эхо загрохотало вокруг.
Вдали послышался гул. Кто-то торопливо шел по направлению к нему.
- Эва! - снова закричал Коста в темноту.
- Эва-а! - донеслось далекое.
- Наши, - с безотчетной радостью подумал Коста.
Из-за поворота метнулся луч фонаря.
- Костик! - скользя по обледенелому полу, к нему бежал
Леха. - Костик! Ты где же бродишь?
- Как там Вовчик? - спросил Коста, чувствуя, что с трудом держится на ногах.
- Все в порядке! Выскочил. У него страховка зацепилась, пришлось резать. А ты чего не пришел?
- У тебя курить есть?
- Конечно, - Леха удивленно рассматривал его изодранный в клочья грязный комбинезон.
- Давай покурим.
Все еще чувствуя непонятную неловкость в бесчувственно сжатой правой руке, Коста левой взял сигарету, прикурил, с наслаждением затянулся горьким дымом.
- Давай. Ты где это так уработался?
- Упал я... Кажется, с Большого ледника.
- Да ты что! - Леха даже присвистнул. - Идти можешь?
Коста кивнул.
- У меня только света нет. Там, - он мотнул головой в темноту. - В Ледяном зале остался.
Леха посветил в направлении кивка. В глазах его появилось удивление:
- Там, говоришь?
Коста глянул на желтый круг его фонаря, и глаза его широко раскрылись:
- Да это зал Ворота!
- Ну! - Леха недоумевающе смотрел на него.
- Времени много прошло? С того, как ты прибегал? У меня часы стоят.
- С полчаса, наверно. Когда мы с Саней прибежали, Вовчик уже выплыл. Они там переодеваются, а я смотрю - тебя нет.
Пошел сказать, что все в порядке...
Только сейчас Коста услышал приглушенный поворотами гул реки. Но не ответил. Потому что в этот момент свет лехиного фонаря упал на его правую руку, которую Коста все также держал перед собой. То, что он увидел, на миг лишило его дара речи: рука сжимала рукоятку ножа - тяжелого подводного ножа. Он мог не смотреть, он знал уже, не глядя, - это был нож Вовчика...
- Тут, брат, такие дела... - тихо сказал он.
* * *
Фонарь лежал на том месте, где он его оставил. Тут же на полу чернела вспышка, на боку которой мигала лампочка зарядки. Коста посветил вниз, и холодная дрожь пробежала по его спине. Внизу, там, где многометровый язык Большого ледника выхолаживался, черными зубьями камней скалилась глыбовая
россыпь.
В лагере у колодца Вейса царило радостное оживление. Сказывалось спавшее после нервного дня напряжение. На примусах под хозяйственным глазом Сорокина созревало какао.
Вовчик, забравшись в сухой свитер, все еще дрожал.
- Ну, мужики, я и задубел! - его голос звучал весело. - Потек по-страшному.
- Пора кончать это дело, - Игорь озабоченно крутил головой.
- Рассказывай, что с тобой приключилось.
Коста курил сигареты одну за одной, наслаждаясь теплым светом свечи. Стоило прикрыть глаза, как ото всюду снова ползли зеленые блики...
- Я, мужики, вообще балдею, - Вовчик, сидя на корточках, зябко поеживался. - Со мной что-то непонятное получилось. Сифон я прошел сразу. Не знаю, где там Игорь блуждал. Прошел, в общем. Начал очки вытаскивать из-за пазухи, и черпанул за воротник - бр-р-р! Ну, вот, содрал маску, одел очки, начал осматриваться. Неудобно все это в перчатках. Крестин правильно говорил - надо линзы в резиновые очки вставить.
- И на нос зажим, - сказал Игорь. - Леха, дай сигаретку.
- Ага. Там в правой стенке, мужики, мне окно почудилось, метрах в полутора. Трудновато с воды вылезать, но решил попробовать. Вот тут я, наверно его и уронил.
- Чего уронил? - Сорокин поставил в круг дымящийся котелок, и все потянулись за кружками.
- Нож. У меня, когда полез, видимо, нож как-то выпал. Я не заметил поначалу. Вылезти не смог, тяжело, и страховка натянулась. Я ее попробовал вытянуть, метра три она еще подалась, а потом ни в какую! Пока я соображал, как быть, глянул на манометр. А у меня там полный аут - стрелка на ограничителе! Вот это, думаю, дела! Пора уходить. Даю три рывка, маску на нос, очки в руке остались, и назад. Ты слушал рывки?
Сорокин отрицательно покрутил головой.
- Ты вышел метров на сорок, потом остановился. Я дал рывок - как дела, - ты не ответил. Я еще. Ты молчишь. Тут мы всполошились.
- Потянули страховку - глухо, - Игорь отхлебывал из кружки, окутываясь клубами пара. - Я уже хотел в сифон идти...
- Она там в трещину попала, - сказал Вовчик. - А вы ее еще глубже загнали. Тут вообще началось. Хорошо, я не задергался. Назад пошел, а тот хвост, что я для окна выбрал, за выступ зацепился. Я, вгорячах - резать, а в руке вместо ножа очки. Вот тут я ножа хватился. Нету! Ножны есть - ножа нет. Куда деваться, пришлось опять назад, чтобы петлю отцепить. Да еще спешу, думаю, вот-вот воздух кончится.
- Можно представить! - Леха
- И вот тут - самое интересное. Я нашел нож. Выглянул из воды под тем окном, гляжу - на уступчике лежит. Дальше было делом техники. У щели, где страховка застряла, я ее резанул.
Сорокин кивнул:
- А я чувствую - веревка дернулась, и ты на конце. Игорь уже в воду полез. Ну, мы и потащили.
- Да, так вот...
- Костик у нас тоже сегодня "именинник", - сказал Леха, выдвигая в круг котелок с рожками. - Он с ледника упал.
- С какого?
- С Большого.
- Да ты что! Костик, точно, что ли?
Коста молча кивнул.
- Так вот, - сказал Вовчик, когда они в полной тишине разделались с ужином. - Самое интересное я еще не сказал.
Он обвел глазами устремленные к нему лица.
- Нож, что я взял на уступе - это не мой нож!
- ...?
Коста с трудом разжал онемевшие губы:
- Ты прав. Твой нож - у меня.
И он протянул онемевшему на миг Вовчику свои ножны, из которых со звоном выпал на камень стола подводный клинок с черной рукояткой.
- Вот. И отдай мне, пожалуйста, мой. Тот самый, что ты нашел на полке под окном.
- Я что-то ничего н-не понимаю, - Игорь переводил взгляд с одного на другого. - Кто-нибудь что-нибудь тут понимает или нет?
- Со мной, мужики, такое было...- сказал Коста. - Одно из двух, либо я чудовищно галлюцинировал, либо... либо я был за сифоном.
* * *
Он не все рассказал тогда ребятам. Стоило отвлечься, и перед его внутренним взором выступали из темноты огромные, чуть укоризненные глаза Грезы.
- Черное Раздвоение, - думал он. - Черное Раздвоение...
Неужели, легенды о Двуликой - не просто легенды? Моя Греза -Двуликая? Этого не может быть.
* * *

ЭПИЛОГ

В большом здании московского аэровокзала было шумно. До регистрации билетов оставалось еще полчаса. Они оставили рюкзак у стойки, и вышли на привокзальную площадь.
- Значит, улетаешь, - Вовчик задумчиво смотрел на него.
Коста молча кивнул.
- Я понимаю, что все это нелепо, но... ничего не могу с собой поделать.
- Нелепо? Как знать, старик...
Коста благодарно взглянул в спокойные глаза Вовчика.
- Давай покурим, что ли... На прощание.
- Давай, - Коста достал пачку "Явы".
- Давай лучше этих, - Вовчик протянул помятую "Приму". - Покрепче.
Курили молча. Мимо непрерывным потоком шли машины, тянулись люди с чемоданами и сумками, мощно рыча моторами, проплывали величавые "Икарусы".
- Зимой-то... Едешь с нами? - Вовчик, поискав глазами, бросил окурок в урну.
- На Сумган?
- На Сумган. Попробуем собрать сильную подводную группу. Да и новичков много будет. Поедешь?
- Я постараюсь, - Коста трудно улыбнулся.
- Постарайся, старик. И не теряй связи.
Коста кивнул.
Пойду я, пожалуй, - Вовчик протянул ему крепкую ладонь.
- Ребятам привет, - Коста качнулся вперед, как бы готовясь встретить неизбежное. - Увидимся еще. Удачи!

- Удачи, старик. И обязательно найди, понял?
"Внимание! Объявляется регистрация на рейс 533, вылетающий по маршруту... Регистрация билетов и оформление багажа будет производиться у стойки номер одиннадцать. Повторяю..."
Голос репродуктора гремел над шумом привокзальной площади, а Коста, широко расставив ноги, все стоял и смотрел туда, где среди мельтешащего потока людей то исчезала, то снова появлялась все удаляющаяся коренастая фигура Вовчика...